1.
Не то что б меж Днепром и Доном,
Но ближе к западу, к Днестру,
Стикс бурный слился с Ахероном,
А я увидел их сестру.
За много миль, за много лет
Немало о тебе пропето;
Прими же мой шальной куплет,
Ты, древнегреческая Лета!
Черты твоей долины строги,
Они с годами все ясней,
Но не найти к тебе дороги
Из нашей области теней.
На берегах твоих притоков
Раскинут вечности шатер;
В нем Холодковский и Набоков
Не прекращают разговор.
2.
Х.
Позвольте возразить, коллега:
Как на страницах букваря,
Альбедо сажи или снега
И проводимость янтаря
Вполне просты и измеримы.
Н.
Но не Измиры и не Римы.
Возможно, путь разумный, мирный
Счастливо изменит наш мир,
Но не изменится Измир:
Ему не стать обратно Смирной.
Х.
Но сущность лип и тополей,
Созвездий и цивилизаций
Зависит лишь от комбинаций
Частиц, молекул и полей,
От поведения протона
И от фибрилл веретена, –
Читай об этом у Платона.
Н.
Платон мне друг, но и стена
Между реальностью и тенью
Мне дорога. Моя дорога
Учила верить впечатленью,
А не разумности итога.
Я не заботился о том,
Что скажет Бедекера том
В своем издании десятом.
Х.
Однако, рассекая атом,
Узнали Гейзенберг и Бор,
Как из-за сосен видеть бор,
А в соснах – каждую мутовку,
И сосчитать ее, плутовку.
Н.
Но не пилильщика, не совку,
Грызущих каверзы свои
В зеленом хаосе хвои!
Там смысла закоснелый полог
Поднимет грустный энтомолог;
Там в царстве, издавна прорытом
Из их Варшавы в их Париж,
И короедам, и термитам
Хватает перманентных ниш;
Там обыватель древоядный
В смолистых органах дриад
Сверлит и точит все подряд;
А я над строчкою тетрадной
Вдыхаю жизни аромат
Да слышу трубы Иерихона
Через окошко пансиона.
3.
Х.
О век идей, усердный малый!
Твой мрачный стяг, от крови алый,
Еще потомки проклянут.
Дела и вправду были плохи:
Всего за несколько минут
Ты смысл похитил из эпохи.
Н.
Там, терпелив и осторожен,
Предупреждал Илья Пригожин,
Что мира ткань не так плотна,
И что в иные времена
Структура времени не вечна.
Но публика всегда беспечна.
Х.
На роль борца и либерала
Толпа меня не выбирала,
Но просветителя очки
Носил я доблестно и честно;
А что случилось, всем известно.
Н.
Как бы подземные толчки
В ненужном месте, в миг свирепый,
Создали образец нелепый,
И франкенштейновcкий урод
Возник в стекле полярных вод,
И далее дороги нет.
Х.
Взгляни на карту этих лет:
Там, не краю материка
Застыла времени река
В своем бессмысленном полëте.
К чему им Фауст или Гëте?
И жизнью я не назову
Тот мир без плотности и веса,
Где цель и мера их прогресса
Суть удержаться на плаву.
Н.
Но милые, былые тени
Навечно в памяти крепки.
Там вырубали мы ступени,
И статуи, и языки.
Своими были среди первых,
И память, запертая в нервах
И в радужке вокруг зрачка,
Не потеряет ни значка,
Ни буковки из нашей яви.
Но топок ил на переправе.
4.
Но есть порядок в строчках тесных,
В движении орбит небесных,
Внутри молекул незнакомых,
И в планах тела насекомых.
Шумит, горит пожар московский,
Судьба не назначает сроков,
Но переводит Холодковский
И напрягает взгляд Набоков.
Их вечность слышима и зрима,
Не сосчитать ее излучин.
История проходит мимо
Того, кто помнить не обучен.
От Корсики до Каролины
Еще не все мотивы спеты
На заливных лугах долины,
Над золотою поймой Леты.
14-15 апреля 2001,
Хантингтон