Пьеса в 4х сценах
Посвящается Ст. Лему
Действующие лица:
Митчелл Сайзеф, физик.
Аркадий Бэр, эндокринолог.
Иммануил Гельвеций, советник юстиции.
Генри Тантелл, метеоролог.
Иисус Гернсбек.
(Между 1 и 2 сценой проходит неделя, между 2 и 3 – три недели, между 3 и 4 – месяц.)
СЦЕНА 1
Сайзеф, Бэр, Гельвеций.
Б э р. Итак, станция называется “Юниверс-13”.
С а й з е ф. Да. Так здесь написано.
Г е л ь в е ц и й. Господа, а зачем мы, собственно, здесь находимся?
С а й з е ф. Кто его знает….
Г е л ь в е ц и й. У меня совещание в ООН, а я уже два часа сижу без дела!
Б э р. Вы хотите сказать – четыре часа.
Г е л ь в е ц и й. Почему?
Б э р. Время на станции идет в два раза быстрее.
С а й з е ф. Да-да, мы посчитали.
Г е л ь в е ц и й. Не понимаю. Почему?
С а й з е ф. Наверно, от скуки.
Г е л ь в е ц и й. Здесь что-то не то…
Б э р. Давайте знакомиться. Аркадий Бэр, эндокринолог.
Г е л ь в е ц и й. Иммануил Гельвеций, советник юстиции.
С а й з е ф. Митчелл Сайзеф, физик.
Г е л ь в е ц и й. Ничего не понимаю. (Аркадию) Какого дьявола вы делаете на станции “Юниверс-13”?
С а й з е ф. (смеется) Дьявола!
Г е л ь в е ц и й. Что?
С а й з е ф. Именно дьявола. Вы знаете, у меня впечатление, что станция находится в преисподней. А? Кроме шуток.
Все молча переваривают это высказывание.
Г е л ь в е ц и й. Но…Вы образованный человек, как же вы можете… такая чушь…
Удар грома.
Б э р. Иммануил, а как вы попали на станцию?
Г е л ь в е ц и й. Н-не помню…Я направлялся на самолете в Женеву, а потом…
Б э р. Так же и я. Ехал в Семипалатинск, заснул в поезде. Просыпаюсь в этой комнате, два часа назад.
С а й з е ф. Четыре часа.
Б э р. Да, четыре.
С а й з е ф. А я вот вообще ничего не понимаю. Помню только, что живу я в Эдинбурге и что сегодня седьмое декабря.
Бэр. Десятое.
С а й з е ф. Седьмое.
Б э р. Вы уверены?.
С а й з е ф. Конечно.
Б э р. Ну, может быть.
Г е л ь в е ц и й. Да вы что, с ума посходили? (кричит) Сегодня двадцатое апреля! Aпреля!
Удар грома.
Б э р. Возможно.
С а й з е ф. Двадцатое апреля? Вполне вероятно.
Г е л ь в е ц и й. Господи, мало того, что затащили сюда, так ещё издеваются…
Стук в дверь.
С а й з е ф. Войдите.
Входит Тантелл с чемоданчиком.
Т а н т е л л. Генри Тантелл, метеоролог.
Молчание.
Г е л ь в е ц и й. Любезный, а вы не ошиблись дверью?
Т а н т е л л. Это станция “Юниверс-13”?
Б э р. Да-да.
Т а н т е л л. Я прибыл туда, куда направлялся (садится).
Б э р. А… как вы сюда прибыли?
Т а н т е л л. Морем (роется в чемоданчике).
Б э р. С а й з е ф, Гельвеций. Морем?!!..
Т а н т е л л. Да, конечно. Посмотрите в окно. (Поднимает циновку на окне. Все молча смотрят).
С а й з е ф. В самом деле. Пальмы, песочек…
Б э р.Кто бы мог подумать…
Г е л ь в е ц и й (срывается с места). Не верю!!! (выбегает в дверь. Аркадий бежит за ним. Сайзеф идёт к двери, пристально смотрит на Тантелла и выходит).
Т а н т е л л (закрывая чемоданчик). Все в порядке.
Шум. Бэр и Сайзеф вносят Гельвеция.
Т а н т е л л. Что случилось?
Б э р. Он хлебнул морской воды.
Т а н т е л л. Ну и что?
Б э р. Подделка! Мираж!
Т а н т е л л. Почему?
С а й з е ф. Вода оказалась пресной.
СЦЕНА 2
Тантелл, Бэр, Сайзеф.
Т а н т е л л. Xорошо-то как, господи!
Б э р. Kак идет ваша работа?
Т а н т е л л. Прекрасно.
Б э р. Что за метеоплощадка вам досталась?
Т а н т е л л. Отличная.
Б э р. А приборы?
Т а н т е л л. Современнейшие.
Б э р. Вам серьёзно хочется здесь работать?
Т а н т е л л. Боже мой, конечно же! Дома я о таких условиях и мечтать не мог.
Б э р. Это точно.
Т а н т е л л. Ведь и у вас хорошая лаборатория?
Б э р. Прекрасная.
Т а н т е л л. Так что же вам еще надо?
Б э р. Да, в самом деле…
Т а н т е л л. Пора запускать очередной зонд (выходит).
Б э р. Я уже неделю на этой станции. Пора бы, кажется, привыкнуть ко всему. Но этого мой рассудок не выносит.
С а й з е ф. Чего?
Б э р. У меня вдруг все стало получаться. Прежде я был неудачником. На сотню опытов у меня с грехом пополам удавался десяток. Как я ни старался, что ни придумывал – всё шло прахом. И я уже больше не верил в свои силы. Я махнул на себя рукой. Понял, что как ученый – не гожусь никуда. И вдруг – я попадаю в это дьявольское место.
С а й з е ф. Почему – дьявольское?
Б э р. С первого же дня… Ни один прибор не барахлит. Ни одна крыса не дохнет. Ни один опыт не проваливается. Удаются рискованнейшие вещи. А сегодня…я не хвастаюсь, но я, наверно, сделал открытие.
С а й з е ф. Даже так?
Б э р. Наверно, так. Да это неважно. Я снова получил способность мыслить, вы понимаете?
С а й з е ф. Да.
Б э р. Если это кончится так же внезапно, как и началось – я сойду с ума.
Врывается Гельвеций.
Г е л ь в е ц и й. С ума сойти!
С а й з е ф. Вы – тоже?
Г е л ь в е ц и й (дрожащим голосом). Посмотрите… Если вы что-нибудь понимаете в поэзии… (вынимает рукопись).
С а й з е ф (впившись). Что это?
Г е л ь в е ц и й. Я назвал это “Прозрение”…
С а й з е ф. Вы поэт?
Г е л ь в е ц и й. Я баловался в молодости стишками… Но это…
С а й з е ф. Это не баловство.
Б э р. Это – вдохновение.
Г е л ь в е ц и й. Да. Оно… с первого же дня, но я не понял, что это такое, не сразу пустил его в себя, и только сегодня это… (плачет).
Б э р. У меня ведь то же самое? Митчелл?
С а й з е ф. Да.
Б э р. А у вас?
С а й з е ф. Не знаю. Надо проверить. Пока что ничего сногсшибательного.
Г е л ь в е ц и й. Как же так? Неужели это было во мне? Неужели надо было только отрешиться от повседневной суеты, от скандалов, от мелочных помыслов, от конкуренции, от всего?! И этого было достаточно, чтобы я, человек немолодой, советник юстиции и совсем, совсем не поэт – стал поэтом?..Или же это случайность, внезапное какое-то наитие, которое пройдет так же быстро, как и пришло?
Б э р. Митчелл. Я пойду в лабораторию.
С а й з е ф. Идите. (Бэр уходит). Иммануил, идите вы тоже.
Г е л ь в е ц и й. Митчелл, что мне делать?!
С а й з е ф. Работать.
СЦЕНА 3
Бэр, Гельвеций.
Г е л ь в е ц и й. Вы пишете статью?
Б э р. Представьте себе, пишу! Сам не знаю, откуда у меня взялись литературные способности! Впрочем, при таком богатейшем материале…
Г е л ь в е ц и й. Какая это по счету?
Б э р. Четвертая. А как ваши стихи?
Г е л ь в е ц и й (показывает папку). Порою мне становится не по себе.
Б э р. Почему?
Г е л ь в е ц и й. Мне кажется, что всё это ненастоящее.
Б э р. Как?
Г е л ь в е ц и й. Ну, может быть, во сне…Такого не бывает, понимаете?
Б э р. Иммануил, бросьте. Это реальность. Вот здесь (показывает рукопись) заключено Знание. Я не боюсь громких слов, потому что всё это сделано моими руками.
Г е л ь в е ц и й. Полно, Аркадий, вашими ли? Вот я, пока сюда не попал, ни о какой поэзии и не думал. И вдруг мне открылся такой мир, такой волшебный дар…Это не мы сами, это кто-то сделал нам…Но если Он мог дать, Он может и отнять эту способность, это вдохновение…И что мы будем делать тогда?
Б э р. Я знаю, что мне делать сейчас. Я наслаждаюсь своей силой, Гельвеций. Мне открылись такие вещи, такие источники знания, которых я не мог и представить. Пускай там дьявол или Бог проводит над нами свои дьявольские или божественные эксперименты – мне всё равно! Мне дана возможность. И пока я могу, я буду работать. А работать я могу только здесь.
Появляется Тантелл.
Б э р. Что делаете, Генри?
Т а н т е л л. Пишу месячный отчет.
Б э р. Как идет работа?
Т а н т е л л. Нормально.
Б э р. Ничего выдающегося?
Т а н т е л л. Все нормально, Аркадий.
Г е л ь в е ц и й. Вас не посещало вдохновение?
Т а н т е л л. Нет.
Б э р. И у вас нет ничего особенного?
Т а н т е л л. Ничего (уходит).
Г е л ь в е ц и й. Странно.
Б э р. Ничего странного. Все мы люди разные, у каждого – своё.
Г е л ь в е ц и й. А где Сайзеф?
Б э р. Я его вижу только в столовой – должно быть, он здорово занят.
Г е л ь в е ц и й. Значит, и на него нашло.
(читает):
“Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился, и т.д.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И он к устам моим приник…”
Появляется Сайзеф.
С а й з е ф. “И вырвал грешный мой язык.”
Г е л ь в е ц и й. Что с вами, Митчелл?
С а й з е ф. Ничего.
Б э р. Работаете?
С а й з е ф. Я уже кончил работать.
Б э р. Как?
С а й з е ф. Так.
Г е л ь в е ц и й. Вам больше нечего делать?
С а й з е ф. Мне здесь делать больше нечего.
Б э р. Что значит “здесь”?
С а й з е ф (подходя). Это ваш новый опус?
Б э р. Да.
С а й з е ф. Аркадий.
Б э р. Что?
С а й з е ф. Бросьте. Всё это гораздо серьёзнее.
Г е л ь в е ц и й. Это подделка, муляж! Сайзеф, скажите, ведь это сон?
С а й з е ф. Может быть… Только во сне сбываются несбыточные мечты.
Г е л ь в е ц и й. У вас?
С а й з е ф. Да.
Б э р. Что?
С а й з е ф. Единая теория поля. Слыхали, что это за зверь?
Taнтелл, входя, застывает на пороге.
Т а н т е л л. Единая теория поля?
С а й з е ф. Да. Ко мне это пришло в первый же день. Гораздо раньше вас я понял, что это за штука.
Б э р. Что за штука – теория поля?.
С а й з е ф. Что за штука станция “Юниверс”.
Б э р. Это невероятно.
С а й з е ф. Да, это невероятно.
Б э р. Наверно, громадный труд?
С а й з е ф. Да.
Б э р. Поздравляю вас, Митчелл. Дорогой мой…не знаю, что и сказать. Так что, вы уже – переплюнули Эйнштейна?
С а й з е ф. Переплюнул.
Б э р. Это поразительно! Kaкие возможности дала нам эта станция! Какую силу она дала человечеству!
Удар грома.
С а й з е ф. Ни-че-го.
Г е л ь в е ц и й. Что?
С а й з е ф. Ничего мы никому не дали. Ну, идите, дайте человечеству телеграмму об этом открытии. Не можете? То-то же. (Взрывается). Да неужели вы ещё не поняли самого главного: мы отрезаны, мы заперты, мы в ловушке! Что проку от нашей работы – она никому не нужна!
Т а н т е л л. Единая теория поля?
С а й з е ф. Единая теория поля! Кричите, Генри, кричите, Аркадий, Иммануил, кричите же: “Мы гении!” – кто вас услышит! Mы от мира отрезаны! Что проку от наших знаний?
Т а н т е л л. Единая теория поля?
С а й з е ф. Да, единая! Вы знаете, чем отрезаны мы от людей? Это пресное море – это Лета, река забвения! Ее нельзя переплыть. И пускай мы обрели вечное блаженство и можем вечно упиваться познанием – что от этого проку?
Т а н т е л л. Единая теория поля?
С а й з е ф. Я сжёг единую теорию поля! Полчаса назад я бросил все свои записи в огонь!
Т а н т е л л. Безумец!
С а й з е ф. Да, я безумец. Но только так возможно выбраться отсюда!
Гельвеций. Как?
С а й з е ф. Это бредовая мысль – но если я отдал Ему всё, что Он дал мне, всё, зачем Он меня призвал – то Он обязан меня отпустить.
Шагает к двери, открывает ее. Гром, вспышка.
Б э р. Митчелл!
Г е л ь в е ц и й. Он исчез…
Т а н т е л л (плачет). Единая теория поля…
СЦЕНА 4
Бэр, Taнтелл.
Б э р. Генри, зачем вы пишете свои отчёты? Кто их будет читать?
Т а н т е л л. Аркадий. Порядок прежде всего.
Б э р. А мне надоел этот порядок.
Т а н т е л л. Вы больше не пишете свою диссертацию?
Б э р (изумленно). Черт побери, а ведь могла действительно получиться диссертация. А вы – пишете?
Т а н т е л л. Собираюсь.
Б э р. А защищать вы ее тоже собираетесь?.
Т а н т е л л. Да.
Б э р. А где, позвольте узнать?
Т а н т е л л. Мне все равно где.
Б э р. Да, вы бедовый малый. Вы с самим дьяволом дружбу заведете ради порядка.
Появляется Гельвеций.
Г е л ь в е ц и й. Аркадий? Почему ты не в лаборатории?
Б э р. Всё. Не могу.
Г е л ь в е ц и й. Тяжело?
Б э р. Не то слово. Понимаешь, не могу. Всё удаётся, хоть плачь. Я не в силах так больше работать. Божественное вдохновение – слишком сладкая для меня конфета. Насосался.
Г е л ь в е ц и й. Так, может быть..?
Б э р. Как Сайзеф?
Г е л ь в е ц и й. Да.
Б э р. А что там?
Г е л ь в е ц и й. Не знаю.
Б э р. Он вернулся?
Г е л ь в е ц и й. Не знаю.
Б э р. А если это смерть?
Г е л ь в е ц и й. А разве это – жизнь?
Б э р. Tы сжёг свои стихи?
Г е л ь в е ц и й. Они сгорели. А ты свои рукописи?
Б э р. Дотла.
Г е л ь в е ц и й. Идем, Аркадий?
Б э р. Идем, Иммануил.
Рука об руку идут к двери. Гром, вспышка.
Т а н т е л л (промокая написанное). Двухмесячный отчёт завершён.
Появляется Иисус Гернсбек.
Г е р н с б е к. Ваша фамилия Тантелл?
Т а н т е л л. Да.
Г е р н с б е к. Генри Джеймс?
Т а н т е л л. Да.
Г е р н с б е к. Я заместитель начальника экспериментальной станции “Юниверс-13”. Меня зовут Иисус Гернсбек.
Т а н т е л л. Я вас слушаю.
Г е р н с б е к. По предварительному конкурсу вы прошли на должность сотрудника станции. С сегодняшнего дня вам дополнительно будет выдаваться норма вдохновения.
Т а н т е л л. Я рад. И постараюсь оправдать оказанное мне доверие.
Тантелл садится за работу.
Иисус поет зонг.
Зонг Иисуса Гернсбека.
Хочешь жажду утолить – нагнись,
Только жизнь забудешь ты свою.
Может, здесь и неуютно жить,
Только нет такой реки в раю.
И поют вожди и герои –
Что же делать осталось им? –
И поют вожди и герои
Водам Леты хвалебный гимн,
Водам Леты хвалебный гимн.
Ты забудешь минуты счастья,
Ты забудешь годы невзгод,
И пустую черную чашу
Опрокинет небесный свод.
Кто попробовал воды Леты,
Тот без права владеет всем;
Кто попробовал воды Леты,
Тот прозреет но будет нем.
И поют вожди и герои –
Что же делать осталось им? –
И поют вожди и герои
Водам Леты хвалебный гимн,
Водам Леты хвалебный гимн.
Сцена 1 – июнь 1973, Новосибирск;
Сцены 2-4 – 4 августа 1974, поезд Москва-Новосибирск
Сценография. Пьеса была поставлена впервые студенческим театром “Феномен” (реж. В. Фет) с премьерой 16 сентября 1975 г (общежитие № 4 Новосибирского Государственного Университета). (В тот же вечер был впервые поставлен фарс “Страсти по Прокрусту”) . Роли исполняли: A. Троицкий (Сайзеф), С. Камышан (Бэр), В. Фет (Гельвеций), О. Поляков (Тантелл), Е. Жданов (Гернсбек).
Спектакль был повторен 28 октября 1975 г. (в роли Сайзефа – Д. Речкин).
Поставлен также А. Ф. Троицким 24 марта 1978 г. в студенческом театре “Гримальд” (Дальневосточный Государственный Университет, Владивосток).