1.
В духе традиций, настала пора
пересмотреть отношение к птицам,
к чуждому миру крыла и пера,
к плану полета, наземным границам
вроде бы и подчиненному, но
только для окончивших лётное.
Теперь, к сожалению, ясно одно:
птица — испорченное животное.
Тому, кто родился млекопитающим,
в крысином запахе и темноте,
естественна зависть к летающим,
особенно на большой высоте.
(Летучие мыши не в счет,
попытка пропала даром:
получился летающий крот,
пускай и с радаром.)
2.
Нас волнует безудержность птичия,
мы во сне налеталися всласть,
но неравною силой обычая
не дана нам над воздухом власть.
Мы, мечтатели нижнего слоя,
суетясь в густоте травостоя,
конструируем нужные ниши
из земли, перегноя, подстилки –
а они поднимаются выше
и свои открывают закрылки,
и парят в ослепительном зное,
занимая всё небо земное.
3.
Будем, однако же, справедливы:
внешне они весьма красивы,
оперения их переливы
привлекательны; их голоса
изумительны; и полоса
зрительных и звуковых частот
этих сигналов у них широка.
Следопыты воздушного материка,
мореплаватели пустот,
они на рассвете галдят и поют,
когда звёзды ночное дежурство сдают.
4.
Не умолкает птичья болтовня;
мы – дети ночи, птицы – дети дня;
им достаются бесконечные просторы,
где совершаются широкие круги;
нам остаются замкнутые норы,
и в небесах – воздушные враги,
и если нам погибель суждена,
не сохранятся наши имена.
Историю напишет победитель,
где птица-ангел, птица-небожитель,
порвав с наследием животных и растений,
нарушила законы тяготений,
природу переделала свою
и на перо сменила чешую.
5.
Закон орнитологии—
пространство вышины:
пути четвероногие
для них запрещены.
Тем, кто плывет невидно
в воздушных берегах,
наверное, обидно
скакать на двух ногах.
Но им приходится слетать
в долины и леса:
небось, не могут пропитать
пустые небеса.
6.
Тем, кто оставил скорлупу яйца
и перебрался жить за облака,
понятен смысл начала и конца,
но неизвестна сладость молока.
Сосуществуют в мире две культуры,
несовместимые ни в частностях, ни в целом:
одна выписывает в облаках фигуры –
другая занята полезным делом;
одна мигрирует из Арктики в Китай,
и снова в Арктику: питайся да летай –
другая роется всю жизнь в одном
клочке земли, ничтожном, но родном.
Вот вам Урана с Геею разрыв:
их жизни ангельской – и нашей жизни кротской;
и этот факт поймут, его изобразив,
сперва Аристофан, а после – Заболоцкий.
И дальний отпрыск нашего генома,
на тысячах неведомых страниц
сочтя и описав и нас, и птиц,
опубликует два отдельных тома
о том, как мы произошли и отцвели –
хозяин будущий и неба, и земли.
22–24 января 2009,
Хантингтон