Не часто удается прикоснуться непосредственно к времени, к его потоку памяти. Мне повезло: весной этого года в Софии я познакомился с Татьяной Николаевной Массалитиновой. История ее семьи, театральной династии Массалитиновых, отразила трагические и непредсказуемые, поистине «театральные» повороты мировых событий за сто лет – история эта принадлежит и России, и Болгарии.
Таня Масалитинова (как ее называют в Болгарии, где правописание опускает одно «с») – известнейшая актриса болгарской сцены, а также дочь Николая Осиповича Массалитинова (1880–1961), фактического основателя современного болгарского драматического театра. Она проработала 50 лет на сцене софийского Народного театра имени Вазова, где Николай Осипович был главным режиссером с 1925 по 1944 г. Знаменитое здание театра, венское барокко 1906 г., стоит в центре Софии.
Т.Н. Массалитиновой 83 года, но можно позавидовать ее памяти и бодрости. За многие годы чего только она не сыграла на болгарской сцене: от лирических героинь советских пьес до Эдит Пиаф, всю европейскую классику. Еще недавно она играла в пьесе американки Полы Вогел «Древнейшая профессия». Мне довелось увидеть Татьяну Николаевну в 2005 г. на софийской сцене, в ролях комических и трагикомических: как в старом американском фарсе «Луна над Буффало» так и в современной трагикомедии «Люляци и палачинки» («Сирень и блинчики»). «Эту пьесу Рада Москова подарила мне на 80-летие…», говорит Массалитинова. Обе пьесы – о волшебстве театра, неповторимом, восхитительном и горьком, как судьба.
Рассказы Татьяны Николаевны дышат живым ощущением времени, пропущенного через призму театра, овеянного горными ветрами Балкан.
ОТЕЦ
«Николай Осипович вырос в Томске, учился на инженера. Он никогда не хотел бытъ актером, хотел быть медиком или инженером. В 1905 г. участвовал в студенческих волнениях… В Москве позднее была хорошо известна его сестра, Варвара Осиповна, игравшая старух Островского в Малом театре (умерла в 1945 г.). «Тетя Варя» и вызвала Н.О. в Москву из Томска: «Приезжай, будем из тебя делать артиста». И он стал любимым учеником Станиславского…. Мама, Екатерина Филимоновна Краснопольская, приехала в Москву учиться…»
С 1907 г. Н.О. Массалитинов был в труппе МХТ, всего сыграл там более 30 ролей, особенно в чеховских спектаклях (Анрей Прозоров, Соленый, Лопахин, Войницкий). В 1911 г. он играл Клавдия в знаменитой «в сукнах» постановке «Гамлета» Гордона Крэга. В 1913 г. – Шатова в спектакле Станиславского «Николай Ставрогин». У него в театральной школе учились Алла Тарасова и Николай Баталов.
Вспоминает Ф. Г. Раневская: «Первым учителем был Художественный театр. В те годы Первой мировой войны жила я в Москве и смотрела по нескольку раз все спектакли, шедшие в то время, Станиславского в Крутицком вижу и буду видеть перед собой до конца дней. Это было непостижимое что-то. Вижу его руки, спину, вижу глаза чудные – это преследует меня несколько десятилетий. Не забыть Массалитинова, Леонидова, Качалова, не забыть ничего… Впервые в Художественном театре смотрю «Вишневый сад». Станиславский – Гаев, Лопахин – Массалитинов, Аня – молоденькая прелестная Жданова, Книппер – Раневская…Очнулась, когда капельдинер сказал: «Барышня, пора уходить!» Я ответила: «Куда же я теперь пойду?»…»
Последней ролью Массалитинова в МХТ была роль полковника Ростанева в «Селе Степанчикове» Немировича-Данченко. В 1919 «качаловская» часть труппы МХТ, отправившись на гастроли в Грузию, в итоге оказалась в Европе. Массалитинов вместе входил в правление группы с И. Берсеневым и С. Бертенсоном. Странствия труппы подробно описаны и в книге Бертенсона «Вокруг искусства», и сыном Качалова В.В.Шверубовичем в книге «О старом Художественном театре».
«Вишневым садом» открылись гастроли «качаловцев» в Софии 20 октября 1920 года. Потом были Сербия, Хорватия, Чехия. Многие актеры потом вернулись в советскую Россию (Книппер, Качалов, Тарасова). Массалитинов остался в Европе, играл в Праге у М. Германовой. Потом был приглашен в Болгарию. В 1925 г. Н.О. стал главным режиссером софийского Народного театра, и в последующие почти 40 лет во многом определял развитие национального театрального искусства в независимой Болгарии в классических традициях МХТ и Станиславского. Он ставил Шекспира, Грибоедова, Чехова, Островского, ведущих драматургов Болгарии… Сам играл Тартюфа, гауптманновского Клаузена в «Перед заходом солнца». Всего в Софии Массалитинов поставил более 130 пьес! Он же основал первое в Болгарии театральное училище.
Подробный рассказ о знаменитом актере и режиссере помещен в недавней статье Натальи Агаповой «Николай Осипович Массалитинов и болгарский театр» (В кн. «Болгарское искусство и литература», Санкт-Петербург, 2003, с. 158-185).
ДОЧЬ
«…Воспитывала меня бабушка, мамина мама, Мария Краснопольская; дед, Филемон Краснопольский, был дворянином… У меня и русский, и болгарский языки родные. Но я чувствую себя больше болгаркой, я всю жизнь прожила в Болгарии. Закончила гимназию задолго до 9 сентября (1944, день коммунистического переворота)… Родилась в Праге, в 1925 г. меня привезли из Берлина в Софию. Училась во французском коллеже Сан-Жозеф, потом в очень элитарном лицее Варвары Павловны Кузьминой, сначала он был только для русских, с преподаванием в основном на французском языке. В детстве выучила и немецкий, у меня была немка-гувернантка.
Война.
«Когда объявили войну Америке, мы пели такую песенку «Паника в Америке», молодежь танцевала под нее, было весело: Болгария первая объявила войну!…
…Когда умер царь Борис III (1943 г.), это было настоящее, стихийное народное горе. Царя любили. Я была студенткой в художественной академии. Я помню и похороны Димитрова (1949 г.), никакого сравнения. ….Царь был очень демократичен. Свекор рассказывал: ехали они на машине, и машина испортилась; и очень интеллигентный человек, проезжая навстречу, остановился и помог починить: это был царь Борис.
…Немцы стояли в городах, они вошли в Болгарию в феврале 1943 г. Я их терпеть не могла. С немцами работали так называемые «нацмальчики», патриотическая организация, но мы считали, что для русского это недостойно. Из русских немцы набирали охранный корпус в Югославии. …Я была одной из тех, кто спасал болгарских евреев: мы собирали подписи под письмом царю Борису» (Болгарские евреи были спасены царем Борисом III, который не допустил их депортации, несмотря на давление со стороны нацистов). У нас была знакомая еврейская семья, Миллеры. Папа знал их еще по Томску, они тоже были эмигранты. При немцах папа ходил клясться, что он лично крестил Миллера! После войны они уехали в Израиль. ….
…Очень сильные бомбежки Софии начались 10 января 1944 г. Ночью бомбили англичане. Бомбили без сирен, все сирены были разбомблены. Я эвакуировалась в деревню, вывезла маму из больницы. Доктор Берзин, русский хирург из Красного Креста, сказал: «Кто может, разбегайтесь». Мы уехали за город; а для жителей окрестных сел, которые не бомбили, это была такая феерия – смотреть на бомбежку Софии.»
Первая роль.
«…Я была студенткой; мы были эвакуированы с Народным театром в городок Пирдоп. Папа меня всегда держал «на цугундере», на цепочке, а я вечерами удирала наверх, к студентам старшего курса театральной школы. …
Сообщили, что будет гастрольная поездка театра на «Новые земли», т.е. нынешние територии северной Греции, которые Гитлер отдал Болгарии. Было лето, мне было обидно, что без меня поедут на эти «Новые земли», в город Кавалу к Белому морю (так в Болгарии называют Эгейское море – В.Ф.). Такая поездка, а мне оставаться в Пирдопе!
Я пошла к директору театра; позвонила, он мне открыл, сели в саду. И я ему так сказала: «Будет организована поездка на «Новые земли», на Белое море. Прошу вас взять меня сотрудницей театра, иначе я покончу с собой. Имейте в виду, если папе скажете, что я у вас была, то я тоже покончу с собой.» Это, конечно, был такой шантаж: мне было 20 лет, август 1944 года. И меня включили: я была «без слов»; но важно было, чтобы папа и мама не увидели этот список актеров!
Должны были сначала играть «Тартюфа» в Хасково (южная Болгария). И одна из первых актрис, игравшая Эльмиру, не приехала – муж не пустил! Что делать? Билеты проданы на три спектакля. Директор вызвал меня и исполнительницу Марианны (а она уже была в годах), и объявил, что выхода нет: «Стубленска будет играть Эльмиру, а вы, Массалитинова – Марианну». Три дня я зубрила роль (очень хороший был перевод), и сыграла, oчень хорошо.
Написала письмо папе и мам о своем первом появлении на сцене, передала его через кого-то. Дальше мы играли в Кавале, на берегу моря. И собирались ехать в Солун (Салоники – В.Ф.). Но немцы уже отступали, и мы должны были возвращаться на своем театральном автобусе. Немцы аккуратно уходили из Северной Греции: я запомнила, как они снимали и сворачивали телефонные провода. Мы вернулись в Софию в конце августа, и через несколько дней пришли русские войска. Мы сидели тогда в каком то ресторанчике – и по радиоточке вдруг заиграли русские песни.
Переворот.
9 сентября 1944 пришли к власти коммунисты. При немцах они ушли в партизаны, а после 9 сентября вернулись и начали расправляться со всеми. Часть болгарского народа все же ждала русских как освободителей; все же жива память о том, что русские освободили Болгарию от турок, и сколько русских при этом погибло… Большая часть русских в Болгарии встретила русские войска с удовольствием… А «белых русских» (т.е. эмигрантов, служивших в белой армии) сажали и увозили в Россию.
…Отец моего мужа, Есауленко, был богатым человеком, владельцем фабрики по производству одежды, они делали дубленки замечателъного качества. Он был такой «патриотичный индустриалец»: поначалу власти были осторожны и их не раскулачивали. Свекор даже ездил в 1946 г. с делегацией в Москву. Потом собрал всех знакомых и объяснил, что все это липа: все равно у всех все отнимут, все будет как в СССР, и надо что-то предпринять.
И вот он нас спас: сам пошел к новым советским властям и подарил им эту фабрику. Когда он пришел в посольство и сам предложил, они просто онемели, не ожидая такого; спрашивали разрешения у Микояна. Они назначили его директором этой фабрики, платили жалованье. А многих посадили в концлагерь, их имущество экспроприировали. Но в целом, было гораздо более либерально, чем в СССР, многие уцелели.
…Папа не пострадал, он всегда был нейтральный. Конечно, нам предписывали, что ставить, как играть (Корнейчук, Симонов), мы ведь в Болгарии были «самые послушные»! Когда русские вошли, была международная контрольная комиссия, участвовали американцы и англичане. Все эмигранты должны были принять советское подданство, был указ Сталина 1947 г., надо было взять советский паспорт; он был такой несолидный, как школьная тетрадка. Мы приняли советское подданство в 1947 г.
…Я не могу сказать, что для меня «советское» время было плохим… Артистов не трогали. На Запад выпускали легко (конечно, гораздо легче, чем в СССР), я бывала за границей с 1959 г., в Париже, много раз в Италии, уже тогда видела там все современные постановки, все, что сейчас в Болгарии считается самым новейшим театром…
…«Вождь» Тодор Живков был такой хитрый, умный крестьянин; брал у Брежнева дешевую нефть, возил его в гости в Болгарию… И сейчас в Болгарии есть ностальгия по временам Живкова. Но мы боимся, что могут вернуться коммунисты, и мы с радостью встречаем демократию.»
София, февраль 2005 г.
Литературный европеец(Франкфурт), 2005, 90 (август)